«Нигде не прописаны нормы: стоять так, ходить так, — но при этом мы их прекрасно знаем»
- Вкладка 1
Как мы заходим в вагон метро? Как мы пересекаем улицу? Как мы открываем или закрываем дверь публичного пространства? Как мы стоим в общественном месте? Какова наша поза, когда, например, мы хотим снять деньги в банкомате в торговом центре? Мы снимаем их особенным образом. Мы, с одной стороны, прикрываем плечом свой пин-код от людей, которые стоят в очереди, а с другой — контролируем, чтобы расстояние между нами и следующим человеком в очереди было не менее 70 сантиметров.
Это — хореография повседневной жизни, из которой во многом состоят города. Проблема в том, что каждый раз, когда мы начинаем думать о городе в категориях физического и социального пространства, пространства, которое состоит из связей и отношений, мы выносим за скобки вопрос о том, как эти связи и отношения формируются. Но сообщества не существуют в вакууме. Точно так же сообщества лишь частично существуют в физическом пространстве. Сообщества формируются в действиях. При этом действия, о которых мы говорим, – повседневные, рутинные действия, которые не требуют мозга, которые никаким образом не предполагают рефлексии, осмысления, смыслополагания.
В 1960-1970-х годах тема повседневной городской жизни становится очень актуальной. Один из социологов в этот момент решает изучить, как люди пересекают перекресток в Нью-Йорке. Ученые ставят камеры на крышах домов и обнаруживают, что в этом хаосе пересечения — особенно в час-пик, особенно в ланч-брейк, — обнаруживаются довольно четкие геометрические закономерности. Люди идут, как танки в танковом сражении, — клиньями. Первый человек, который ступает на тротуар на секунду раньше, чем все остальные, и на несколько секунд раньше, чем загорится зеленый свет, образует то, что называется front line, за ним пристраиваются несколько человек, за ними — еще несколько. Таким образом клинья идут навстречу друг другу, и благодаря этому возможна навигация на переполненном нью-йоркском перекрестке.
Социолог Эрик Ливингстон, который является одним из наиболее значимых в том направлении, о котором я буду говорить, критикует такой способ мышления. Он говорит: камеры стоят сверху, а сферу городской жизни надо изучить изнутри этой городской жизни.
Давайте задумаемся на секунду о том, как устроен вход в вагон московского метро. Вообще двери вагона позволяют выходить двум людям одновременно и заходить двум людям одновременно. Поэтому, например, теоретик рационального выбора говорит, что проблема московского метрополитена в том, что люди, живущие в этом городе, — абсолютно нерациональные дебилы. Нужно устроить все так, чтобы две очереди стояли на вход вдоль приходящего вагона метро, сделать нормальную разметку — и вот подходит вагон, открываются двери, люди выходят двумя стройными шеренгами (а стройными шеренгами по два человека люди выйдут гораздо быстрее) и точно так же заходят. Мы существенно сократим время посадки, тем самым увеличив эффективность московского метрополитена.
Это абсолютная утопия, в которую верят только экономисты и теоретики рационального выбора. Потому что когда люди войдут в вагон, сразу же два места рядом с дверьми будут заняты. Ведь это очень удобно — стоять рядом с дверью, пусть и немного навалившись спиной на сидящего первым человека. Получается, что мы уже таким образом сузили возможности входа и выхода. Человек, который подойдет к двери для того, чтобы подготовиться к выходу, будет тем самым front line, а за его спиной — клиньями — будут становиться другие люди, готовящиеся к выходу. И когда двери откроются — и не дай бог будет час-пик в московском метро, — те, кто будет стоять на перроне, точно не разойдутся шеренгами по два человека в две стороны. Они будут стоять толпой. Поэтому первому человеку придется сквозь эту толпу прорезаться, а людям, которые пойдут за ним, — расширять эту тропинку для следующих. Это займет несколько секунд. Точно так же люди, которые хлынут в вагон метро в надежде на то, что если они зайдут первыми, то успеют занять наиболее комфортное для поездки место, не следуют никаким моделям теоретиков рационального выбора — они следуют своей повседневной нерефлексивной рациональности.
Города состоят из такого рода действий, это базовая аксиома в том направлении, которое называется этнометодология. Этнометодология возникает как микросоциология далеко не только города — есть микросоциология судебных решений, микросоциология техники, микросоциология научного труда. Собственно, такого рода исследование повседневных действий показывает, каким образом город собирается и разбирается каждый день, каждую секунду. И, конечно, невозможно заменить эти повседневные способы ориентации в городе формальными правилами, в которые искренне верят математики и экономисты. А основатель этого направления Гарольд Гарфинкель говорит: это такая же утопия, как убрать стены для того, чтобы посмотреть, на чем держится крыша, потому что города держатся на этих повседневных практиках.
Теперь зададим вопрос. Люди, которые оказались в одном вагоне метро, которые прекрасно понимают хореографию этих действий, которые телесно подстраиваются друг под друга и этими телесными своими действиями их и создают, — это сообщество? Нет. Их ничего не связывает друг с другом. Между ними нет никаких ни сильных, ни слабых связей. Совершенно невозможно говорить о людях, которые оказались в транспорте, как о сообществе. Этнометодологи говорят о них как о когорте — когорте акторов, которые исполняют вот эту повседневную литургию городской реальности. Собственно, чем в таком случае связаны их практики друг с другом? Нигде не прописаны нормы: стоять так, ходить так, — но при этом мы их прекрасно знаем.
Другой замечательный исследователь показывает, каким образом, в частности, люди переходят улицу в неположенном месте. Он говорит: есть повседневные правила, которым мы следуем. Например, как мы переходим дорогу? Мы смотрим, подъезжает ли машина, убеждаемся в том, что она чуть-чуть сбавляет темп, происходит распознавание — и в этот момент мы идем. Если машина не сбавляет темп, мы не пытаемся ступить даже на пешеходный переход, не то что в неположенном месте. Вот такое повседневное нерефлексивное правило у этнометодологов называется этнометод — повседневный метод упорядочивания городского мира.
При этом он описывает и другие замечательные методы, в частности, мой любимый, который называется «искусство быть отморозком». В чем оно состоит? Оно состоит в том, чтобы показать, что ты не видишь эту приближающуюся машину. Для этого нужно накинуть капюшон на голову, воткнуть в уши плеер, достать телефон, внимательно на него тупить — и при этом переходить улицу. Как показывают этнометодологи, этот способ оказывается куда более действенным, чем когда мы сначала смотрим и ждем, пока машина сбавит темп, потому что в этой ситуации все притормаживают. Никто не хочет оказаться в суде. Вот такого рода повседневные действия, равно как повседневные правила и повседневные когорты — это те три базовых концепта, которые микросоциологи города (точнее этнометодологи, потому что микросоциологов гораздо больше, они принадлежат к разным направлениям) считают вполне достаточными для того, чтобы описать городскую реальность.
Все, что нам нужно, — это понять, каким образом организованы повседневные практики, как собираются и разбираются когорты, которые в них вовлечены, и каковы те этнометоды, повседневные правила пользования городским пространством, которые мы можем описать и показать. При этом желательно не ограничиваться только этнографией города. Тут вы, наверное, должны вспомнить классику и традицию, и сказать: а что в таком случае с сообществами? Мы знаем, что если сообщество есть, то есть и какие-то правила поведения. Как могут быть правила поведения там, где сообществ нет? На это этнометодологи отвечают сокрушительным теоретическим аргументом: никаких связей вне этих локальных упорядоченных практик нет. Никакой солидарности, никакой рациональной связи. Все, по большому счету, формируется вот в этом потоке коллективных действий.
Фрагмент лекции, прочитанной в рамках онлайн-курса «Социология города» специально для Открытого университета Егора Гайдара.